Эльвира Романенко - опытный детский психолог, врач, предоставляет психологические консультации для детей любого возраста в Киеве и онлайн.
Неожиданно появилось желание высказать огромную благодарность взрослому человеку, приведшему свою 8-летнюю дочь на психологическую консультацию, за то, что он выслушал и принял (мне так показалось) мое видение их случая.
Почему «благодарность»? Потому что не встал и не ушел, когда я не стала давать тестирующие или дрессирующие упражнения, а говорила о возможных отношениях в семье, которые он считал практически идеальными и не подлежащими обсуждению…
Они в точно назначенное время зашли в холл – среднего роста зрелый мужчина и очень миловидная худенькая девочка с красивыми глазами и вьющимися волосами.
В кабинет они зашли вслед за мной. Не ждали подсказки, куда им сесть, отец уселся на кушетку, а девочка – за стол напротив меня. Я успела положить бумагу и карандаши на стол.
Раздражение и некое недоверие читались в поведении и речи отца сразу. Он первым начал разговор, сказав, что вот сейчас за пару минут он очертит проблему, а потом уйдет, и мы будем говорить вдвоем. Но разговор затянулся, и мужчина не спешил уходить.
Даша — первый и единственный ребенок в семье довольно взрослых и состоявшихся людей. Мама много работает, поздно приходит домой, у отца свободного времени больше, поэтому домашними хлопотами чаще занимается он, как и заботой о дочери, походами в школу, помощью в приготовлении уроков и пр. Оказывается, что «растить и воспитывать ребенка – это тяжелый труд».
Основные трудности начались в школе – при всей своей одаренности и быстром схватывании информации, Даша оказалась неусидчивой, невнимательной и быстро теряющей интерес к монотонной, как ей казалось, работе. Из-за этого возникли сложности с выполнением домашних заданий, да и с учебой вообще, потому что девочка часто отвлекалась во время уроков, поддерживая любую шутку, любую выходку своих одноклассников, забывая об учительском задании – «нет внутренней дисциплины», — так охарактеризовал ее поведение отец. Два года обучения учительница поддерживала надежду, что это вот-вот пройдет, так бывает с детьми довольно часто, но в конце 2-го класса предложила обратиться к психологу. Кроме того, появились навязчивые «музыкальные» движения, как назвала их сама Даша – постукивания локтем и кулачком или ладонью по поверхности стола или парты. Еще девочка постоянно кусает губы.
Как оказалось – со слов ребенка – навязчивое постукивание появилось после того, как она услышала какой-то скрип или хруст, но что именно скрипело и где она могла это слышать, Даша так и не смогла сказать. Но зато подчеркнула, что «с возрастом это у меня переросло в привычку».
Речь Даши красивая и образная, я ловила себя на том, что ее хотелось слушать, настолько она все убедительно и с охотой объясняла, односложных ответов не было, но в то же время не было ни одного ответа на конкретно поставленный вопрос. Например, когда я спросила, нравится ли ей учиться в школе, она умно и по-деловому ответила: «Ну, учительница у нас хорошая».
Она будто наслаждалась своей речью, так важен был сам процесс говорения, как возможность не дать смысл произносимому, не сказаться. Она сама говорила о том, что учиться интересно, но приходится все время отвлекаться, бросать выполнение заданий, если дети о чем-то рядом говорят. Вот такая она! — она не понимает, почему так происходит и не может себя заставить не отвлекаться, не прислушиваться, но это уже от нее не зависит, как ни старайся!
Сама Даша знает, что учиться – это необходимо, чтобы вырасти, поступить в институт и получить какую-нибудь специальность, чтоб работа была интересной и нужной. Но слова звучали, как заученные, а взгляд любопытно бегал по кабинету — останавливался на чем-то, замирала речь. Девочка вроде бы и понимала, что то, с ней происходит, ей мешает хорошо учиться, соглашалась, что папа и учительница правы, но «что же с этим можно поделать? Вот я такая неусидчивая, все время отвлекаюсь».
Я предложила Даше что-нибудь рисовать, пока папа будет рассказывать. Она охотно взяла сначала ручку, а потом — фиолетовый карандаш. Попросила пить, отец тут же подхватился, прервав свой рассказ, — «Сейчас я принесу тебе воды», — и вышел. Вернулся почти сразу. Я на какое-то время стала пустотой — это было общение двух близких людей, один из которых отдавал просьбы – требования, а другой их с надеждой ждал, чтоб тут же бросится выполнять.
Напившись воды, девочка бросила рисовать и тут же перебралась к отцу на кушетку, тесно прижавшись к нему и улыбаясь.
Я спросила, почему она перестала рисовать и ушла из-за стола? (Вот ОНО,- обрадовалась я, — момент потери интереса, бросания и смены деятельности. Здесь и сейчас! Но они оба не обратили на это внимания, были заняты своей близостью).
Ответил отец: «Просто у нас такие близкие отношения». Я поинтересовалась, всем ли они их демонстрируют? На что прозвучало нежное «Ну, мы же не целуемся!». Девочка красивая, и это отца очень тревожит.
Так у меня на столе остался лежать листок с нарисованной безногой и однорукой девочкой, у которой был один огромный глаз, а вместо второго – пышная челка, Поверх края платья была нарисована женская голова с огромными глазами и одинаковыми полосками рта и носа, чуть выше – перечеркнутый круг, а рядом (как потом оказалось) – бескрылая птица тоже с большущими глазами, но редким оперением на голове. Птица больше была похожая на спеленатого младенца.
Я предложила поговорить, например, о рисунке, с девочкой. Папа, наконец-то, оказался свободен и быстро вышел! Я опять повторила вопрос, что же заставило ребенка бросить рисовать и убежать к папе? Улыбается — «не знаю».
— Ты оставила девочку на рисунке без руки и птицу без крыльев!
Но ведь папа зашел. Не хочу взрослеть, — не люблю принимать взрослые решения.
– Какие?
Хочу быть колдуньей, а это невозможно, потому что колдуний не бывает у взрослых.
В школе обижают – волосы у меня не такие, придется распрямлять. Мальчишки тоже по-всякому обижают, смеются…
Вошел отец Даши, сказал, что время наше закончилось, и спросил, готова ли я что-либо сказать относительно его дочери.
Я сказала, что хорошо было бы прийти еще раз, т.к. мне надо прояснить еще некоторые моменты и поговорить с Дашей. Спросила ребенка, хотела бы она прийти еще? Договорились встретиться через неделю. Попросила нарисовать семью.
В этот раз мужчина был еще более раздражен, сказал, что надеется сегодня получить практические рекомендации относительно их случая. Ничего с прошлого раза не изменилось, а он стал проводить с дочерью разные упражнения на внимание и усидчивость.
Папа вышел, а мы с Дашей говорили о ее подругах, среди которых ей очень сложно бывает выбирать – одна приглашает в настольную игру, а две другие – в прятки, а ей трудно определиться, чего хочет,- «Я хочу и того, и другого, мне не хочется никого обидеть». Говорили о том, как интересно общаться со сверстниками, прислушиваться к их разговору, смеху, будто страшно пропустить что-то очень важное, как хочется все успевать и делать вовремя, но никак не получается – всегда находится что-то поинтересней и поважнее. Говорили, что все рассказывают, как важно все сделать вовремя и быстро, чтоб потом появилось свободное время, которое можно было бы использовать на что-нибудь интересное, – что такое это свободное время, нужно ли оно девочке и на что интересное она могла бы его использовать? «Ну, это такое время, когда я могу почитать, посмотреть телевизор…». Она любит помогать маме готовить. Вернулись к теме навязчивых постукиваний, что произойдет, если она не постучит, — Даша улыбнулась: «Не знаю, ничего…Я боюсь попасть в ад, а не в рай».
Рисунок семьи, нарисованный второпях в холле перед встречей, выполнен ручкой, больше смещен влево – в материнскую сторону. Папа и мама (у всех над головами надписи со стрелками) стоят рядом, папа держит мамину руку, мама в центре, «Я» рядом с мамой, но не совсем близко. Папа стоит на черте — «земля», мама слегка парит в воздухе, а девочка вошла ногами в «землю». Эта укорененность будто не дает упасть ее наклоненному от родителей телу.
Опять вошел отец девочки, сказал, что ждать больше не может, и буду ли я что-то ему говорить. Даша вышла в холл.
Я сказала, что конечно, что-то скажу, но прошу его меня выслушать, а потом задать вопросы, если возникнут. Потому что очень сложно говорить, когда тебя обесценивают, даже не выслушав. Это не будут наставления, это будут просто «советы психолога». Он вдруг извинился и сказал, что было очень сложное положение на работе.
Когда ребенок не хочет взрослеть, это значит, что или ему уделяют мало внимания, или взрослеть становится страшно. С вниманием понятно – можно говорить, что иногда с излишком. Что-то там, в этой взрослой жизни непонятно и опасно, иначе, почему вдруг этого внимания так много? Тогда родители и задаются вопросом – где та золотая середина, которая сделает взросление безопасным и желанным?
Взрослеть хотят практически все дети. Подражают взрослым в словах и делах, стремятся помочь в домашних хлопотах, поухаживать, как мама за папой, фантазировать в мыслях и играх, выполнять требования взрослых, чтобы скорее научиться так, как у них. Что-то включает пытливый детский ум в познании мира взрослых, мира вокруг, чтоб таким стать, и это что-то — попытка ответить на самый главный вопрос для ребенка – «Откуда я? Как я появился на свет?»
Какая-то тайна есть у этих людей, моих родителей, которые ухаживают за мной, помогают мне взрослеть, знают, как направить меня в этой жизни. Это очень интересная тайна. Она заставляет блестеть глаза папы, улыбаться в ответ маму, случайно касаться, обниматься или похлопывать друг друга, с интересом о чем-то говорить, что-то обсуждать, долго ждать другого с важных встреч, работы. Тревожиться, порой сердиться, помогать друг другу; вместе шутить и смеяться, грустить и тревожиться; вдруг погладить по голове, или — отмахнуться – устал, погоди; сорваться в кино, пригласить друзей и петь и играть на гитаре до поздней ночи…
Так они любят друг друга, они встретились, чтоб поддерживать один другого в жизни, чтоб родить меня и помочь мне взрослеть.
Мама укладывает меня и уходит. Ее ждет папа.
И когда я стою перед закрытыми дверями их комнаты и знаю, что сейчас мне вход туда закрыт, я включаю все возможные клеточки моего познания, моего интереса «знать», моего понимания – ЧТО? КАК?
И тогда появляется интерес ко всяким знаниям, наукам, происходящему рядом, на земле и на небе, в космосе Вселенной или моего тела и души. Я должен/должна это ПОНЯТЬ и ЗНАТЬ!
В сегодняшнем мире произошла некая смена ролей. Отец уже часто не основной добытчик и кормилец семьи, он больше времени проводит дома, домашние дела все больше на нем. Он совсем не брутален, а нежен не только со своей женой, пытаясь ей во всем угодить, потому что она очень устала за целый день на работе, но и с подрастающей дочерью, с которой порой в этой нежности он проводит больше времени, чем со своей женой. Да и двери родительской спальни никогда не закрыты, чтоб ребенок в любое время мог прийти со своими страхами и даже улечься рядом.
У ребенка растет страх и чувство вины за то, что он/она вытесняют из отношений мать, особенно когда отец так близок, так включен в отношения, так чувствительно отзывается на любую просьбу, делает вместе уроки, водит в школу и из школы, на кружки, к врачу, к психологу…
Ребенок становится центром забот и тревог родителей, и чем более занята мать, чем больше она просит и полагается на отца, тем больше она исключается из отношений, тем большей «женщиной» для отца становиться их подрастающая дочь. Не очень-то желающая взрослеть, т.к. куда уже больше, где же тогда место мамы? И создаются ритуалы, вызванные каким-то таинственным скрипом, чтоб ничего ни с кем (из родителей) не случилось. И пропадает интерес к учебе по сравнению с интересом от сказанного сверстниками – как там у них? может, они знают какую-то тайну и откроют ее мне, может, у них в семьях все по-иному?
Ребенок теряет свободу распоряжаться своим временем, иметь СВОЕ место в семье, т.к. он пытается ответить на отцовскую соблазняющую любовь, занять материнское место, раз так требует отец в своей неуемной и беспрерывной заботе в страхе чего-то своему ребенку не додать. Появляется суетливость, отсутствие интереса к играм, страхи, навязчивости.
Создайте дистанцию, станьте чуть отдаленнее, доверьте ребенку его время и место, разрешите ему хотеть или не хотеть, чтоб иметь всякий опыт. А потом обсудите и это.
Покажите СВОЙ интерес к жизни, своим примером создайте свое свободное время, занятое не ребенком, а чем-то очень личным, интересным, взрослым, странным, неизвестным, незнакомым для вашего ребенка. Кроме работы и дома. И не только отцы, но и матери. Дети не должны своим присутствием компенсировать недостаток любви и внимания, пусть даже простого присутствия, родителей друг к другу. Не должны успокаивать своим телом (быть всегда рядом) родительское одиночество и страхи. Ребенок очень чувствителен к настроению и поведению своих родителей, которых он не может не любить, ведь они обеспечивают его жизнь, без них он беспомощен. И он будет делать все, что на сознательном уровне, а еще больше – бессознательном, хочет его близкий родной человек.